Оставить Версаль и трястись по грязным дорогам ни куда-нибудь, а в горы, в самую глушь, особенно когда холодно и сыро – удовольствие то еще. Когда карета подпрыгнула на очередном ухабе, Фредерика де Лабом, маркиза де Сервиньи ударилась головой о стену и прикусила язык. Служанку, которая могла начать охать и ахать по этому поводу, она оставила на предыдущем постоялом дворе, устроив ей небольшое несварение желудка. Поэтому женщина лишь поморщилась на эту досадную неприятность. Кучеру и лакею она была намерена так же устроить непредвиденную остановку и воспользоваться для дальнейших продвижений почтовой каретой. Слуги были, разумеется, необходимы маркизе, но Сиф в своих личных делах предпочла обойтись бы без них.
Слухи о волке давно были любимой сказкой среди французской аристократии. Их охотно пересказывали и приукрашивали лишними деталями, и потому до сути добраться было крайне сложно. Да и была ли она, эта суть? В Версале существование чудовища где-то в горах казалось очередной небылицей, которой не могло существовать в этом сияющем мире. Сиф тоже не предавала слухам должного значения. До того, как пришла весть о том, что более пятидесяти драгунов не справились с убийством одного зверя. До того, как описание волка стало четким и внятным, и услышав его, Сиф внутренне похолодела.
Несколько дней она провела в смятении. Думала, как ей следует поступить. Сообщить Уллю? Сын был нынче рядом с ней, но она понимала, что не может ему сказать. Что Улль пойдет туда, в эти горы, и… убьет?.. А если этот волк все же не просто волк-людоед? Если он… Все равно убьет. И так поступят все асы, все до кого она сможет докричаться. И они поступят так, если им придет в голову та же мысль, что пришла ей, даже без ее просьб. Нужно было ехать, и Сиф поехала, не очень понимая, что же будет делать, когда найдет зверя. Не очень понимая, что будет делать, если не найдет.
Время близилось к ночи, и до гор оставался еще день пути. Карета остановилась у постоялого двора, слуга распахнул дверь перед маркизой, и та вышла из кареты, тут же запачкав туфли и подол дорожного платья грязью. Сиф едва заметно поморщилась. Она вошла в предупредительно распахнутую для нее дверь и откинула в головы капюшон плаща. Он промок, а ведь она не провела на улице и минуты.
- Комнату для маркизы! – высокомерно бросил лакей подскочившему к ним хозяину. Сиф рассеянно огляделась. И вдруг ее взгляд остановился на человеке, которые играл в кости в дальнем углу зала. Она моргнула. Медленно выдохнула. И, отказавшись от ужина, поспешно проследовала за хозяином наверх, где нашлась для нее «чудесная комната».
Сиф выгнала и слугу, и хозяина, сняла промокший плащ и медленно опустилась на стул, стоящий у камина. Тот не горел и в комнате было прохладно. Можно было или позвать слугу, или заняться поленьями самой, но Сиф просто сидела, сложив ладони на коленях и ждала. Она знала, что он придет. И когда дверь открылась, впуская в комнату Лофта, внимательно посмотрела на него. И ничего не сказала.

После целого дня в карете Сиф устала, была голодна и страшно хотела помыться. Или, хотя бы, умыться. Вместо этого она сидела в холодной комнате, в грязном платье и ждала Локи. Ждала час и два. Он появился лишь когда прошла первая половина третьего часа ее ожидания и усмехнулся – она могла бы поклясться в этом, если бы клятвы все еще имели хоть какое-то значение. Она могла поклясться, что усмешка мелькнула в его глазах, как шальная искра. Да, она вновь затерялась в несвойственном Локи холоде, но она была. И это выбило из Сиф все остатки вины, которые привели ее в это всеми богами забытое место.
- Я могла бы и не приходить, - сказала она, резко поднимаясь с места и сделав несколько шагов к умывальному тазу. Вода в нем была ледяной, но Сиф упрямо брызнула ей в лицо. Способ смертных прекрасно подходил, чтобы выбить лишнее даже из бессмертной головы. – Нет, я должна была не приходить. Какая глупость, в самом деле.
Она громко грохнула крышкой сундука с вещами, стараясь найти в нем платье – дорожное платье. А потом поднять слуг и отправляться немедленно. Назад. В Париж. Подальше отсюда. Пальцы путались в шнуровке, расположенной неудобно и заставляющей скучать по простоте одежд прошлого. Когда для того, чтобы выйти на улицу не требовалось как минимум три служанки.

Самое обидное было то, что она перестала злиться почти сразу же, как он начал шутить. Не сказать, что Сиф очень ценила его чувство юмора – Локи все выворачивал наизнанку, и то, что должно было стать смешным становилось печальным, а то что можно было счесть добром, оборачивалось злом. Очень давно, почти в самом начале, когда она только стала женой Тора, история с волосами Сиф гремела по всем Девяти мирам. И никто, кроме бога лжи и богини плодородия, не знал, чем эта история была на самом деле. Для чего она была необходима. Лофт помог ей. Он спас ее. Но сделал это так, что сплетни о неверной богине гремели повсюду. Она не могла не злиться на него. И злиться не могла. И за это чувство беспомощности, что испытывала перед ним, она ненавидела его всем сердцем. Так же, как и любила.
Все было слишком запутано.
Она дернула плечом, но довольно вяло. Не так, как если бы хотела действительно оттолкнуть его руки, распутывающие шнуровку на платье, как если бы он и был упомянутой камеристкой.  Некоторое время они оба молчали. Сиф заговорила неохотно, выталкивая из себя слова, которые не хотела произносить.
- Ты уже узнал что-то? -  спросила она. – Это он?
У Локи было целых два сына-волка. Но один из них был жив и в сознании. А вот второй…